Главная » Статьи » Избранное

Гаспаров Не Поедет В Баку
гаспаров не поедет в баку

«Идея двойной лояльности»

«Все эти разговоры о единой нации – это разговоры ложные. Ассимиляция как основной тип поведения человека, переехавшего из одной страны в другую, уходит в прошлое», – объяснил в интервью газете ВЗГЛЯД арт-идеолог и публицист Марат Гельман, поясняя свою критику статьи Владимира Путина о национальном вопросе.

Марат Гельман в своем блоге высказал ряд соображений по поводу статьи Владимира Путина о национальном вопросе. Декларировав свое согласие с Путиным по части идеологических установок, публицист посетовал на то, что в статье не затрагивается тема культуры.

Во всем мире выстраивание межнационального диалога строится на культуре. Причем практически только на культуре. Собственно, культура и отличает двух граждан одной страны разных корней. Знать чужую культуру, интересоваться ей – это и есть путь к межнациональному миру. Какой плавильный котел? В свое время в качестве альтернативы многоязычию вавилонской башни придумали эсперанто. Единый язык оказался мертвым. Потому что язык без культурного бэкграунда ничего не несет. Незачем общаться. Современный мир – это мир людей, знающих несколько языков. Итак, отсутствие в статье о национальном вопросе культуры – грубейшая ошибка. И ведь это не просто ошибка в тексте. Без понимания культуры как инструмента межнациональной гармонии и действий не будет , – написал Гельман. Газета ВЗГЛЯД попросила Марата разъяснить его позицию.

#171 Не надо пытаться всех ассимилировать, надо просто заинтересоваться: а какие они?#187

ВЗГЛЯД: Вы пишете, что межнациональный диалог строится на культуре. Между тем разные национальные сообщества с разными культурами продолжают конфликтовать. Возможно, все-таки не нужно сбрасывать со счетов интегрирующую роль единой культуры, которая является на некоторой территории основной?

Марат Гельман: Культура – это не объединение, а обмен. Современная культурная теория ушла от идеи объединения. Речь, напротив, о том, что мы все разные, и это замечательно – именно поэтому мы интересны друг другу. Вся культурная жизнь – это обмен разных сообществ между собой. В Европе долго думали, что нужно сделать для решения межэтнических конфликтов, и в итоге создали организацию, способствующую культурному обмену, в которую входят все те города, где есть национальные проблемы, – Белфаст, например. А мы в Перми сделали фестиваль Большой Кавказ .

ВЗГЛЯД: Тоже посвященный культурному обмену?

М. Г.: Да. Например, люди привыкли, что армяне – это торговцы на рынке. А тут они видят современный армянский танец, современное армянское искусство. Если не хотим скатиться в пропасть, а хотим идти вперед, то, кроме культурных инструментов, на мой взгляд, никаких других нет.

ВЗГЛЯД: Но эти инструменты, по-вашему, ни в какой мере не должны служить интеграции?

М. Г.: Я в своем посте привожу очень важную, как мне кажется, метафору. В свое время попытались изобрести альтернативу вавилонскому многоязычию – придумали эсперанто, который должен был стать единым языком. В результате ничего не получилось, этот язык оказался мертвым, потому что он не является носителем какой-либо культуры, за ним нет содержания. Развитие пошло другим путем – трендом стало многоязычие. Во второй половине XX века считалось, что это просто модно, а в итоге это превратилось в норму. То есть выход на самом деле есть: мы должны интересоваться другими. Не надо пытаться всех ассимилировать, надо просто заинтересоваться: а какие они? А как это будет на вашем языке? И т.п. Самая богатая культура возникает тогда, когда различия сохраняются, но происходит активный обмен – англичанин прекрасно говорит по-французски, француз – по-английски и так далее. Получается Европа.

ВЗГЛЯД: Да, но любая нация, которую мы рассматриваем как единое целое, изначально тоже состоит из разнородных элементов, однако имеет какие-то признаки, объединяющие всех, кто к ней принадлежит. Выбирая определенное место жительства, люди постепенно меняли свою идентичность, вливались в ту или иную этническую общность. Возможно, в определенных условиях, скажем, в российских, этот процесс может происходить в более глобальных масштабах?

Уроки писем Михаила Гаспарова

комментирует Григорий Дашевский

Книгу Ваш М.Г. (Новое издательство, 2008) составили письма Михаила Леоновича Гаспарова (1935-2005), выдающегося филолога-классика, стиховеда, переводчика, обращенные к трем адресатам — его многолетним собеседницам и соавторам : Н. В. Брагинской, И. Ю. Подгаецкой, Н. С. Автономовой. В этих письмах — то же азбучно-простое изложение самых сложных вещей, что и в его стиховедческих и антиковедческих статьях или в заслуженно прославленной Занимательной Греции , но материал этой проясняющей работы — уже не чужие стихи и не древняя история, а собственная жизнь, включая отчаяние, угрызения совести, одиночество: А душевное наше хозяйство, конечно, горе горькое, и ничего ведь о нем не скажешь, кроме малоутешительного: у всех ведь так .

Все читатели Гаспарова знают, что он стремился к устранению личности из текста, к прозрачной объективности письма. Но мы эту детскую ясность предпочитаем считать не всеобщим заданием, не обращенным к нам требованием, а уникальным свойством Гаспарова — предпочитаем называть эту простоту его неподражаемым стилем и этим стилем безопасно восхищаться. И вот по этим письмам можно понять, насколько в самом деле трудна и тяжела эта ясность, насколько неразрывно она связана с беспощадной честностью, с неустанной не столько научной, сколько душевной работой — то есть понять, насколько мы правы, не решаясь взять на себя бремя такой ясности.

Гаспаров постоянно говорит о том, как ясное, осознанное слово помогает понять друг друга, но не избавляет от одиночества, поскольку одиночество — наше нормальное состояние . Но мы-то хотим не прозрачной дистанции, а теплой тесноты, не взаимопонимания между чужими, а сближения со своими — и сближает нас как раз темнота и неясность общих жаргонов.

А если уж мы соглашаемся на ясность, то только на ясность воодушевляющую и освобождающую. Нам хочется думать, что, где ясность, там уже какой-то ответ, какая-то разгадка и, значит, какая-то надежда мы привыкли думать, что если свет, то всегда в конце тоннеля, а не в тупике. Но гаспаровская ясность — это ясность безысходности, а не окрыляющего инсайта: я всю жизнь прятался в науку не от хорошей жизни, а старался забывать все, что кроме нее: и хорошее, и плохое. Рахманинов говорил: я на 15% человек, а на 85% музыкант — я тоже. Было время, когда наука во мне съежилась, а человечность не расширилась, получился вакуум, очень болезненный .

Но мы согласились бы и на ясность отчаяния, если бы она служила нашему самоутверждению, подтверждала нашу исключительность. А гаспаровская безысходная простота с самоутверждением несовместима так же, как с окрыляющими прозрениями и с теплотой близости: В начале письма я написал: плакать хочется нет, неправда, не хочется, глаза сухие и ум сухой. Иногда бывает, что хочется, чтобы меня пожалели, послушали, по головке погладили. Но тут же вспоминаешь: нечего, другим живется еще того похуже: ступай лучше сам жалеть других .

Память о том, что другим хуже, чем тебе, — вот самый глубокий источник гаспаровской ясности — и самый, наверное, недоступный для нас.

Журнал Коммерсантъ Weekend №43 от 07.11.2008, стр. 33

Запутанная ситуация. Что посоветуете? Сам наломал дров, а теперь вот не знаю..

Я не хочу быть посмещищем и поднимать шумиху из ничего. А может там правда просто личные фотографии? Представляешь каким идиотом я буду выглядеть в её глазах и в глазах других. У неё же потом может плохой осадок остаться от общения со мной. Но скажу тебе одно: ей явно от меня что-то нужно. Я это всем нутром чувствую.

Ну и что? Личные и личные.

Сейчас она со мной стала холодна, когда я отказался ехать в Иран. Может поехать? Тут же от нас рукой подать. На сутки поеду, приеду. Отдам шкатулку и диск. Может в этом нет ничего такого#33

Клей свой!

Вакансия Промоутер расклейщик объявлений :

Наличие банковской карты (для перечисления зп)

Наличие телефона с камерой и доступа в интернет (для отчетов)

Расклейка объявлений на досках объявлений (по месту жительства). Фото отчеты по факту выполнения работы

Джулиан Барнс Любовь и так далее

Чем дальше, тем лучше! Радует плотность мысли : препарация с виду простых, элементарных ситуаций жизни - семейной, и не только. Когда недавно писал, что у Барнса обнаружил только одну хорошую книгу - Предчувствие конца . - то забыл о Как это было ( Любовь и так далее - продолжение ). Та же свежая, эпистолярная форма. Эмуляция прямой речи нескольких персонажей, высвечивающая разность понимания одних и тех же положений. Редко, когда продолжение радует также, как и начальная книга ( герметичность - мое всё). Не тот случай. OK. В этот раз Барнс забирает глубже, так что Любовь и так далее не совсем продолжение , формально оставаясь им.

Один из поразивших ясностью демонстрации тезиса эпизодов. Всё так . Печальный аспект, присущий жизни. Увы, избежать невозможно. Исключения возможны, но как раскрытие сущности правила. Желание радикальных перемен - естественно, к лучшему, - приводит только к повторяемости, но на новом витке. Гребаная цепь , lol.

Я не знаю, почему Стюарт тогда рассказал вам, что у меня был любовник. [. ] Он — Алан — был англичанин, он был женат, и нам обоим было… нет, о возрасте я умолчу. [. ] Скажу только, что к тому времени он был женат уже тридцать лет или около того. Поначалу это был только секс. Я вас не шокирую? Но отношения между мужчиной и женщиной — это всегда первым делом секс, кто бы что ни говорил. Да, тут и желание избавиться от одиночества, и общие интересы, и разговоры, когда не можешь наговориться, но прежде всего это секс. Он говорил, что когда столько лет занимаешься любовью с женой, это можно сравнить с тем, как будто ты изо дня в день ездишь одной и той же дорогой и знаешь все ее повороты и все дорожные знаки. Сравнение показалось мне не galant. Но мы договаривались — как договариваются любовники, вслух или по негласному соглашению, — говорить друг другу только правду. В конце концов, столько лжи говорилось каждый раз, просто чтобы мы могли встретиться. И я подала пример. Я сказала ему, что не собираюсь еще раз выходить замуж, и жить с мужчиной я тоже не собираюсь. [. ] И честно сказать, я уже начинала в него влюбляться, когда приключился… тот случай.

Другие статьи на эту тему

19.11.

В эти дни Америка отмечает еще одну годовщину - 150-летие самой известной речи в истории ораторского мастерства Америки.

Владимир Абаринов: В июле 1863 года произошло крупнейшее в истории Северной Америки сражение – битва при Геттисберге. Она продолжалась три дня. Армия северян под командованием генерала Мида остановила наступление

войск Конфедерации, которыми командовал генерал Ли, и заставила их отступить. Мид не решился преследовать полки южан. Тем не менее их общее стратегическое наступление захлебнулось вследствие тройного поражения при Геттисберге, Виксберге и Чаттануге. Это был решающий перелом в ходе Гражданской войны.

Спустя четыре месяца останки солдат, погибших при Геттисберге и погребенных на поле боя, были подготовлены к перезахоронению на новом Национальном воинском кладбище. На 19 ноября была назначена церемония освящения кладбища, и комитет по организации этого мероприятия пригласил на него президента Линкольна. В вагоне поезда Линкольн жаловался своим помощникам на недомогание: головную боль, озноб, головокружение. Это была ранняя стадия оспы, которую Линкольн перенес в легкой форме.

По свидетельству очевидцев, свою речь в Геттисберге президент произносил в гнетенном и измученном состоянии.

Мало того: Линкольн был вторым оратором на церемонии. Первым был Эдвард Эверетт – известный политический деятель и дипломат, славившийся красноречием. Эверетт уморил публику двухчасовой речью. Поэтому Линкольн был краток.

В его речи всего 10 предложений и 272 слова. Сразу после окончания церемонии, в шесть часов пополудни, он сел в поезд и уехал в Вашингтон.

Несмотря на такой лаконизм, текст речи известен в нескольких редакциях. Президент сам снял с нее пять копий и подарил их сопровождавшим его лицам, но копии эти не идентичны ни друг другу, ни газетному отчету. Каноническим вариантом считается тот, который сам автор озаглавил и подписал.

В качестве одного из источников Геттисбергской речи чаще всего указывают на погребальную речь Перикла, которую он произнес над телами афинских воинов, павших в Пелопоннесской войне, в 431 году до нашей эры. Текст этот читается ключевым для всей западной цивилизации. Вот отрывок из речи Перикла в изложении Фукидида и в переводе Михаила Гаспарова:

Обычаи у нас в государстве не заемные: мы не подражаем другим, а сами подаем пример. Называется наш строй народовластием, потому что держится не на меньшинстве, а на большинстве народа. Закон дает нам всем равные возможности, а уважение воздается каждому по его заслугам. В общих делах мы друг другу помогаем, а в частных не мешаем выше всего для нас законы, и неписаные законы выше писаных.

Вот за какое отечество положили жизнь эти воины. А мы,оставшиеся, любуясь силою нашего государства, не забудем же о том, что творцами ее были люди отважные, знавшие долг и чтившие честь. Знаменитым людям могила — вся земля, и о них гласят не только могильные надписи на родине, но и неписаная память в каждом человеке: память не столько о деле их, сколько о духе их .

Многие исследователи отмечали также наличие в речи библейской лексики.

Теперь пришло время услышать саму Геттисбергскую речь. По-русски она существует не менее чем в шести вариантах. Перевел ее и Владимир Набоков. Но мне самым точным кажется перевод Павла Палажченко.

Читает актер Джефф Дэниелс.

Минуло восемьдесят семь лет, как отцы наши основали на этом континенте новую нацию, своим рождением обязанную свободе и посвятившую себя доказательству того, что все люди сотворены равными.

Сейчас мы проходим великое испытание гражданской войной, которая решает, способна ли устоять эта нация или любая нация, подобная ей по рождению и по призванию. Мы сошлись на поле, где гремела великая битва этой войны. Мы пришли, чтобы освятить часть этой земли – последнее пристанище тех, кто отдал свою жизнь ради жизни этой нации. И это, само по себе, вполне уместно и достойно.

Но всё же не в нашей власти освятить это поле, сделать священной, одухотворить эту землю. Деяниями храбрецов, павших и живых, которые сражались здесь, земля эта уже освящена, и не в наших скромных силах что-либо тут прибавить или убавить. То, что мы говорим здесь, будет лишь вскользь замечено и вскоре забыто, но то, что они здесь сделали, не будет забыто никогда. Давайте же мы, живые, посвятим себя здесь тому неоконченному делу, которое вершили здесь эти воины. Давайте посвятим себя здесь великой работе, которая нам предстоит, и преисполнимся еще

большей решимости отдать себя той цели, которой павшие здесь отдали себя ысецело и до конца, – давайте торжественно поклянемся, что смерть их не окажется напрасной, что эта Богом хранимая нация обретет возрожденную свободу и что власть народа, волей народа и для народа не исчезнет с лица земли .

Владимир Абаринов: Гражданская война не была войной профессиональных армий. С обеих сторон она была народной. Историк Том Уилер.

Том Уилер: Там не было профессиональных солдат по большей части. В начале Гражданской войны армия Союза состояла из 15 тысяч человек, большинство из которых воевало с индейцами, и четырех генералов. К концу войны, четыре года спустя, в ней была уже тысяча генералов – как правило, непрофессиональных военных. Улисс Грант работал до войны конторщиком на кожевенной фабрике. Уильям Шерман был президентом трамвайной компании в Сент-Луисе. Стоунволл Джексон был профессором. Роберт Ли, хоть и служил в армии до войны, никогда прежде не командовал такими массами войск. Так что это была война, в которой сражались обычные, рядовые люди, такие как вы и я, которые были поставлены в обстоятельства, когда им нужно было принимать решения, брать на себя ответственность, роль лидера, и я думаю, что это одна из самых поразительных вещей, которые узнаешь, изучая эту войну.

Владимир Абаринов: Была ли Гражданская война неизбежна? Историк Шелби Фут.

Шелби Фут: Я думаю, она была необходима. Не думаю, что накопившиеся противоречия можно было снять без кровопролития. Но вот надо ли было проливать такое ужасающее количество крови? Нет, такой необходимости не

было. В какой-то момент можно было остановиться. Ну а потом уже обратного хода не было, и я согласен с госсекретарем Сьюардом, который назвал конфликт

неразрешимым.

Владимир Абаринов: Шелби Фут – южанин и на вопрос о том, на чьей стороне он воевал бы, если бы жил в то время,отвечает без колебаний.

Шелби Фут: Здесь не может быть никаких сомнений. Я из Миссисипи. Я бы воевал на стороне конфедератов.

Правильно это или нет, но я должен был бы воевать вместе с моим народом. Перейти на другую сторону значило бы предать все, что я впитал с молоком матери. Неважно, что я был бы против рабства – я все равно должен был бы воевать за Конфедерацию. Не за рабство - за другие вещи, такие как право отделения от Союза.

Владимир Абаринов: Том Уилер придерживается другого мнения.

Том Уилер: Гражданская война сделала две вещи. Она создала нас как нацию, какой мы являемся сегодня – ее называют нашей Илиадой . И кроме того, она стала манифестом тех неотъемлемых прав, которые отстаивали наши отцы-основатели и которые завещали отстаивать нам. И я считаю, что утверждать нечто меньшее - это плохая услуга тем, кто воевал по обе стороны. Это была битва за душу нации, и исход этой битвы отразился на будущем всего мира.

Владимир Абаринов: Текст Геттисбергской речи выбит на внутренней стене мраморного Мемориала Линкольна в Вашингтоне, он включен в хрестоматии, его знает, (во всяком случае - должен знать) наизусть каждый американский школьник. Ну а я узнал, что есть такая речь и о чем она, в детстве из рассказа Рэя Брэдбери Ветер из Геттисберга .

Источники: http://www.vz.ru/culture//1/23/555819.html, http://www.kommersant.ru/doc/1052497, http://www.spbtalk.ru/lofiversion/index.php/t45817-350.html, http://www.fedy-diary.ru/%3Fp%3D3460, http://www.radioazadlyg.ru/content/transcript/25172407.html

Категория: Избранное | Добавил: baku-99412 (2015-09-12)
Просмотров: 415 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar